Форум "1914 год" : Первая Мировая и Гражданская войны : История и реконструкция

Итак, для начала справка:

Павловский Сергей Эдуардович (1892-1924), один из наиболее активных боевиков савинковской организации. Окончил кадетский корпус в Москве и Елизаветградское кавалерийское училище. Участник 1-й Мировой войны. В 1917 г. – поручик. В 1918 г. был в армии генералов Н.Н. Юденича, затем С.Н. Булак-Балаховича. В октябре-ноябре 1920 г. участвовал в Мозырском походе Балаховича, во время которого познакомился с Савинковым. В 1921-1922 гг. возглавлял военный штаб «Народного союза защиты Родины и Свободы» в Варшаве и неоднократно участвовал в организации вылазок на территорию Белоруссии, сопровождавшихся убийствами и грабежами мирных жителей и еврейскими погромами. В 1923 г. нелегально прибыл в Москву по поручению Савинкова для установления реальности существования легендированной чекистами антисоветской организации. 17 сентября 1923 г. был арестован и вскоре дал согласие на участие в чекистской операции «Синдикат-2». В 1924 г. по решению Коллегии ОГПУ расстрелян.

Далее:
"Протокол допроса
Павловского Сергея Эдуардовича

21 сентября 1923 года

Примерно, в августе-сентябре 1917 г. я служил во 2-ом Павлоградском полку на должности ст[аршего] офицера эскадрона. В это время началось разложение царской армии и появилось выборное начало в армии. Так как я был противником выборного начала, я решил уйти из армии и приехал в г. Новгород, где жили мои родные.
С началом белого движения, я, как сторонник такового, решил переехать во вновь формировавшуюся Северо-западную армию и прибыл в г. Псков в октябре 1918 г. Явившись в штаб, я записался в армию и был назначен военным приставом г. Пскова, где, пробыв несколько дней, и будучи в принципе несогласным с этой должностью, я попросил своего перевода в строевую часть и был назначен рядовым в одну из рот. Когда армия стала отступать от Пскова, я вышел из армии и находился в г. Риге. Из Риги я бежал к эстонцам, где просидел в тюрьме 31/2 мес[яца], будучи обвиненным в коммунизме. Мотивировали они это обвинение в силу того обстоятельства, что я находился в Риге в период пребывания там сов[етской] власти. По освобождении из тюрьмы, я прибыл в штаб генерала Родзянко, откуда был назначен в отряд подполковника Балаховича. С этим отрядом я находился вплоть до занятия им г. Пскова, сперва в качестве рядового, а затем я был назначен начальником сводного отряда, состоявшего из кавалерии и пехоты. Пробыв в Пскове примерно около 3-4 дней, я был назначен представителем Северо-западной армии в г. Ковно, где я пробыл около 2 месяцев. Когда я вернулся в г. Псков по вызову генерала Юденича, в это время начались трения между генералами Юденичем и Балаховичем на почве желания каждого из них взять верховную власть в свои руки. Во время этих трений я снова попал в тюрьму по распоряжению генерала Юденича, как сторонник Балаховича. В тюрьме я пробыл около 3-х месяцев и затем бежал из тюрьмы в Эстонию. Прибыв в г. Юрьев в 1919 г. зимой, я попал в отряд Балаховича и с этим отрядом в должности командира б[атальо]на пробыл вплоть до ликвидации этой армии. Как раз в это время по распоряжению Балаховича должен был быть арестован Юденич. Арестовывать его поехали ген[ерал] Балахович, ротмистр Галкин, капитан Смирнов, я и еще несколько человек. Прибыли мы в г. Ревель. Через день по прибытии нашем в Ревель я и поручик Савельев были арестованы эстонцами, узнавшими цель нашего приезда, а генерал Юденич был арестован Балаховичем и довезен до мест[ечка] Тайс, куда прибыла английская военная миссия, освободившая Юденича, а Балахович вместе с остальными офицерами бежал в свой отряд в Мариенбург, откуда он эвакуировался в Польшу; я же вместе с пор[учиком] Савельевым был заключен в лагерь Алек. Пробыв в лагере 71/2 месяцев, я бежал вместе с капитаном Савельевым и 8-ю коммунистами, сидевшими в лагере; я – в сторону Ревеля, а они – в советскую миссию. Придя в г. Юрьев, где я пробыл один день, я перебрался в Ригу в 1920 г. летом. В Риге я встретился с полковником, бывшим в то время представителем от русской армии в Польше. По его распоряжению я был эвакуирован в Варшаву в распоряжение штаба армии. По прибытии в Варшаву я был назначен в Народно-добровольческую армию генералом Балаховичем на должность начальника группы и через три дня отбыл на фронт в местечко] Владав. Пробыв во Владаве 1 ночь, я пошел вместе с наступающей армией. После взятия мною деревни (названия не помню) я был отозван из группы и получил назначение к[оманди]ра полка. Вскоре после этого началось наступление на Пинск, где был [расположен] штаб Красной армии, вернее говоря, имущество и все учреждения штаба. Из Пинска армия пошла в наступление в район Давид - Городок - Туров, и я был назначен н[ачальни]ком авангарда. Красная армия отступила, и мы продвинулись до мест[ечка] Турова. Сзади нас шла польская армия, которая, дойдя до линии Турова, остановилась. В Турове мы тоже остановились, и началось переформирование армии. Из Турова я уехал в Пинск и хотел ехать в Варшаву, и отпуск. В вагоне познакомился с Борисом Викторовичем Савинковым, ехавшим на фронт. Савинков вернул меня обратно в Пинск, говоря, что теперь не время ехать в отпуск, что армия в скором времени перейдет в наступление. Им же было приказано через ген[ерала] Балаховича отбыть в Туров, где ждать дальнейших приказаний штаба армии. Через 2 дня по моем прибытии в Туров прибыли Балахович и Савинков. Армия к тому времени закончила свое переформирование и в скором времени перешла в наступление по направлению Мозырь - Речица. Я был назначен начальником правой группы осенью 1920 г., в ноябре месяце. С одним боем мы продвинулись до г. Мозыря. Савинков тоже находился с моей группой, вплоть до Мозыря. Не доходя до Мозыря, нами было взято до 500 пленных, из которых тут же, на месте, был сформирован Мозырский полк с прежним комсоставом. Пробыв в должности начальника группы до занятия Речицы, мы были окружены 4 и 16 Красными армиями и, потеряв 1 пушку и до 800 человек из 21/2 тысяч, мы пробились к польской границе, где и были интернированы. Вместе со всей группой я был помещен в лагерь Радом, где я заболел тифом, а по выздоровлении поехал в г. Варшаву, удрав из лагеря. Приехав в Варшаву, я явился в русский политический комитет, помещавшийся в отеле «Брюль» где меня Борис направил к Виктору Савинкову, занимавшему в то время должность начальника Информационного бюро СЗРиС. Я явился к Виктору и заявил, что хочу ехать в Ригу, домой. Он мне заявил, что борьба не прекращается, и уговорил меня остаться в Варшаве…" После этого в допросе приводятся показания об участии Павловского в партизанской борьбе против Советов. Если интересно приведу чуть позже (объем достаточно велик).

А вот небезынтересные характеристики Павлуновского Б.В. Савинковым.
из тюремного дневника Б. Савинкова:

«28 апреля (1925 г. - Smith)… Андрей Павлович (Федоров, секретный сотрудник КРО ОГПУ по закордону - Smith) – честный и стойкий солдат, Фомичев (член НСЗРиС, арестован вместе с Савинковым, расстрелян – Smith) – мразь, Сергей Эдуардович (Павловский) – зверь…

1 мая… Я не то, что поверил Павловскому. Я не верил, что его могут не расстрелять, что ему могут оставить жизнь. Вот в это я верил. И в том что его не расстреляли – гениальность ГПУ (как видно из реальной судьбы Павловского – Савинков заблуждался - Smith). В сущности, Павловский мне внушал мало доверия. Помню обед с ним в начале 1923, с глазу на глаз, в маленьком кабаке на rue de Martyrs. У меня было как бы предчувствие будущего. Я спросил его: - «А могут ли быть такие обстоятельства, при которых Вы предадите лично меня?». Он опустил глаза и ответил: «Поживем – увидим». Я тогда же рассказал об этом Любови Ефимовне (Дикгоф-Деренталь). Но я не мог думать, что ему дадут возможность меня предать… Чекисты поступили правильно и, повторяю, по-своему гениально. Их можно за это только уважать. Но Павловский? Ведь я с ними делился, как с братом, делился не богатством, а нищетой. Ведь он плакал у меня в кабинете… Вероятно, страх смерти… Очень жестокие люди иногда бывают трусливы. Но ведь не трусил же он сотни раз? Но если не страх смерти, то что? Он говорил Гендину, что «я не поеду», что я «такой же эмигрантский генерал, как другие». Но ведь он же знал, что это неправда. Он-то знал, что я не «генерал» и «поеду». Зачем же он еще лгал? Чтобы, предав, утешить себя? Это еще большее малодушие. Я не имею на него злобы. Так вышло лучше. Честнее сидеть здесь в тюрьме, чем околачиваться за границей, и коммунисты лучше, чем все остальные. Но как напишешь его? Где ключ к нему? Ключ к Андрею Павловичу – вера, преданность своей идее, солдатская честность. Ключ к Фомичему – подлость А к нему?... А если бы меня расстреляли?…»

Для сравнения приведу краткую характеристику тем же Савинковым Павловского данная им 30 апреля 1924 г.:
…
2) «Серж» («псевдоним» Павловского - Smith) очень боевой, храбрый, честный, но не политик…»

Кроме того, следует упомянуть, что Павловский стал одним из прототипов (наряду с самим Савинковым) главного героя книги Б.В. Савинкова «Конь вороной» Юрия Николаевича.

С уважением, Константин.