Отправлено: 15.02.14 11:10. Заголовок: Отряд особого назначения Сиб каз. дивизии

Выкладываю статью профессора Шулдякова.

Шулдяков В.А.
К предыстории «анненковщины»: Отряд особого назначения Сибир-ской казачьей дивизии в марте 1917 – феврале 1918 гг.

После «Великого отступления» 1915 года, когда германцам были оставле-ны западные районы Российской империи, русское командование попыталось использовать опыт Отечественной войны 1812 года и организовать в тылу про-тивника партизанские действия. В частности, с этой целью в кавалерии стали создаваться особые части.
12 декабря 1915 г. сотник 4-го Сибирского казачьего полка Б.В. Анненков был назначен начальником Партизанского отряда (Отряда особого назначения) Сибирской казачьей дивизии и приступил к его формированию. Личный состав укомплектовывался казаками-охотниками, т.е. идущими своей охотой, вызвавшимися из полков дивизии. 26 декабря 1915 г. отряд, в составе четырех взводов,


[159]
был сформирован. В нем было тогда 2 офицера (сотник Анненков и хорунжий 4-го Сибирского казачьего полка Псарев), 19 урядников, 96 казаков, 115 лоша-дей . В отряде были «отборные казаки, добровольцы» . О том, что его «лихой партизанской отряд» состоял из «отличных, отборных казаков» Сибирского ка-зачьего войска, вспоминал позже и сам Анненков .
К 1 декабря 1916 г. в отряде Анненкова было 2 офицера, 27 урядников, 133 казака, 174 лошади . Во второй половине декабря 1916 г. отряд получил два пулемета Кольта , в связи с чем в нем был образован пулеметный взвод. Был придан отряду и радиотелеграф. Кроме пулеметчиков и радиотелеграфистов в отряде имелись телефонисты, подрывники, хозяйственные чины. Поэтому в начале февраля 1917 г. Анненков просил начальника Сибирской казачьей дивизии увеличить штатный состав отряда до 187 партизан .
Отряд со 2 января 1917 г. нес бессменную службу на высоте 71,7 «в Пин-ских болотах», насчитывая к Февральской революции 150 человек . Он хорошо выполнял задачи по разведке и охранению, но предпринимать контрмеры про-тив действий вражеских разведчиков не мог. Они просто никогда не посещали высоту 71,7 в виду ее удаленности от немецких позиций. «Специальных парти-занских задач, — признавал Анненков в рапорте временно командующему Си-бирской казачьей дивизией от 17 февраля 1917 г., — ввиду условий позицион-ной войны, не получалось». В связи с этим был поднят вопрос о расформирова-нии партизанского отряда, что соответствовало и желанию самого Анненкова, в свое время назначенного командовать партизанами против его воли. Это назначение расстроило планы будущего атамана попасть в школу летчиков, куда он «неоднократно просился» . Спасла отряд от расформирования… Февральская революция.
Когда в тылу фронта стали появляться «чисто революционные разнуздан-ные шайки», разоружавшие жандармов на железных дорогах, начальник штаба Верховного Главнокомандующего генерал М.В. Алексеев 3 марта 1917 г. приказал, чтобы не допустить проникновения их в саму армию, ввести на все узловые станции «надежные части под начальством твердых офицеров». Причем М.В. Алексеев приказал «самозваные делегации» не рассеивать, а захватывать, предавать полевому суду, приговор которого приводить в исполнение немедленно . В связи с этим 4 марта 1917 г. начальник Сибирской казачьей дивизии генерал-лейтенант князь П.Н. Мышецкий

[160]
отдал Б.В. Анненкову приказание немедленно выступить на станцию Осипови-чи , северо-западнее Бобруйска (Бобруйского уезда Минской губернии ). От-ряд спешно снялся с позиции и, прибыв в Осиповичи, за отсутствием там по-лицейской власти принял на себя административные функции, задерживая де-зертиров и солдат, пытавшихся производить «противодисциплинарные беспо-рядки». 13 марта 1917 г. Анненков телеграфировал в штаб Сибирской казачьей дивизии: «Порядок установлен, все спокойно» . В связи с этим в апреле 1917 г. Главнокомандующий армиями Западного фронта выразил желание задержать расформирование отряда подъесаула Б.В. Анненкова, «энергично и толково вы-полняющего свою работу» .
Помимо охраны казенных учреждений в самих Осиповичах и линии же-лезной дороги, отряд Анненкова в течение двух месяцев боролся с дезертир-ством и водворял порядок в Игуменском и Бобруйском уездах, своей службой снискав «благодарность как от начальства, так и от всего населения». 15 мая 1917 г. отряд был вызван в Полесье на охрану гидротехнических работ, где настолько «содействовал успешности работы», что дважды получал благодар-ность от командующего 2-й армией . В конце июля 1917 г., согласно предписа-нию начальника штаба 2-й армии, отряд вернулся в Осиповичи на отдых, чтобы «привести в порядок конский состав, обмундирование, снаряжение» и попол-ниться людьми .
1 августа 1917 г. в деревне Осиповичи командир 2-й бригады Сибирской казачьей дивизии полковник Е.Н. Осипов провел инспекционный осмотр партизанского отряда. В своем отчете он писал: «При осмотре люди имели вид бодрый, молодцеватый. Одеты все по форме, очень опрятно и даже щеголевато. Отступлений от формы одежды по общему постановлению всего отряда не допускается. Жалоб и претензий при опросе казаками заявлено не было […]. Взаимоотношения чинов отряда, насколько мне удалось заметить, основано на строгом соблюдении воинской дисциплины, при полном доверии друг к другу. Дисциплина в партизанском отряде стоит на должной высоте, все люди относятся к этому делу вполне сознательно. Отдание чести (взаимное приветствие) соблюдается всеми чинами отряда точно. Расшатанности, неисполнения приказаний или уклонения от исполнения своих обязанностей до сего времени не замечались. Отрядный комитет и дисциплинарный суд избраны. Дел в суде не было». Единственное замечание было у инспектирующего к самому начальнику партизанского отряда, который

[161]
не завершил отчетность за июнь и июль. Осипов приказал Анненкову немед-ленно закончить таковую и представить ему на проверку .
В отчете Е.Н. Осипова, в котором раздел посвящен вооружению партизан-ского отряда, ничего не говорится о пулеметах (только о винтовках, штыках, патронах, шашках и ручных гранатах английского образца) . Очевидно, два отрядных пулемета Кольта были переданы в другую часть, вероятно, в пулемет-ную команду Кольта при штабе Сибирской казачьей дивизии. На что указывает следующий косвенный факт. С 15 декабря 1916 г., т.е. примерно со времени придания пулеметов Кольта, в партизанском отряде служил прапорщик 8-го Сибирского казачьего полка Д.Д. Макаров. А к 1 июля 1917 г. он уже был в пу-леметной команде при штабе Сибирской казачьей дивизии . Надо полагать, был переведен вместе с пулеметами.
Партизан Анненкова задел слух, что казаки родной дивизии и даже начальство ставят отряду в вину его службу в тылу. По этому поводу комитет «Отряда особого назначения Сибирского казачьего войска» 2 августа 1917 г. принял специальное постановление № 6 и просил инспектирующего отряд пол-ковника Е.Н. Осипова довести его до сведения начальника дивизии. Партизаны указывали, что были спешно брошены в Осиповичи командованием и не выби-рали себе тыловой службы, которая на самом деле оказалась и трудной, и ответ-ственной, и что за нее они от властей и мирного населения ничего кроме благо-дарностей не получали. В постановлении № 6 говорилось: «Отряд совместно со своими офицерами и впредь всегда с полной готовностью беспрекословно рад служить где угодно и нести какую угодно службу на пользу родине». Этот до-кумент подписал весь состав отрядного комитета: председатель — приказный Паутов, товарищ председателя — А. Григорьев, члены — Вологодский, Лоску-тов, Кучма, секретарь — Прибытков .
Судя по всему, весной – летом 1917 г., когда в Русской Армии разверну-лось ударническое движение и в ударники записывались целыми частями, Ан-ненков и его партизаны тоже захотели стать «частью смерти».
Для этой цели от партизанского отряда, по-революционному минуя соб-ственное дивизионное начальство и другие промежуточные инстанции, прями-ком в штаб фронта поехала делегация в составе офицера и нескольких казаков. Однако в штабе фронта ее завернули, объяснив, что сначала надо обратиться к начальнику своей дивизии, это его компетенция. Но командующему Сибирской

[162]
казачьей дивизии генерал-майору Алексееву соответствующее ходатайство пар-тизан так и не было представлено. Тем не менее, анненковцы стали самовольно возлагать на себя символы ударничества. Так, еще до назначения командующим дивизией генерал Алексеев «встретил офицера и казаков партизанского отряда, носивших на погонах адамову голову». Затем в официальной переписке стали попадаться удостоверения с печатью: «Партизанский отряд подъесаула Аннен-кова». Вместо герба на печати была Адамова голова. Затем Алексеев обратил внимание на частую и самовольную смену названий партизанского отряда. В мае 1916 г. на бланке отряда появилось даже такое: «Партизанский отряд подъесаула Анненкова Сибирского казачьего войска». Между тем, согласно приказам Походного атамана всех казачьих войск за 1916 г., а также по анало-гии с другими соединениями, отряд Анненкова следовало называть «Отрядом особого назначения Сибирской казачьей дивизии» .
21 июля 1917 г. приказом по дивизии № 349 (§ 3) «за самовольное пере-именование отряда» Алексеев объявил Анненкову выговор. Причем командую-щий дивизией не скрывал, что причина наложения им взыскания глубже, а именно: «…это не раз мной замеченное самоволие есаула Анненкова, стремле-ние этого офицера действовать на собственный риск, не испрашивая разреше-ния начальника дивизии и не считаясь с действующими уставами и законопо-ложениями» .
Когда полковник Е.Н. Осипов инспектировал отряд, Анненков не удер-жался и заявил ему жалобу на выговор в приказе № 349, как объявленный ему несправедливо, незаслуженно . 2 августа 1917 г. он написал и передал Осипову соответствующий рапорт . Но в итоге, генерал Алексеев объявил есаулу Анненкову еще один выговор. На этот раз, «за подачу необоснованного рапорта» .
Отряд не пополнялся с сентября 1916 г., и к 1 августа 1917 г. вследствие большой убыли убитыми, ранеными и больными сократился до 83 наличных партизан при 2 обер-офицерах. Признав «численный состав отряда весьма ма-лым», Е.Н. Осипов рекомендовал, «если отряд не подлежит расформированию», пополнить его хотя бы до штата конной сотни . О пополнении до первоначальной нормы, т.е. до 168 человек, просил в рапорте командующему Сибирской казачьей дивизией от 2 августа 1917 г. и сам Анненков. Причем он хотел получить молодых казаков последних сроков призыва, дескать, для пользы службы . Надо полагать, командир

[163]
партизанского отряда понимал, что казаки-фронтовики, уставшие от войны и зараженные «митинговой демократией», надежным пополнением стать не мо-гут.
14 августа 1917 г. из прибывшей в дивизию команды пополнения отобрали для партизанского отряда 15 человек желающих, но ввиду слабой строевой подготовки временно отправили их для обучения в один из казачьих полков . 29 августа 1917 г. Анненков телеграфировал командующему дивизией, что расход людей большой, а пополнения все нет .
В августе 1917 г. штабом Западного фронта отряд Анненкова из Осипови-чей «был снова направлен на фронт в Пинские болота», где простоял около ме-сяца . Вероятно, именно в течение этого месяца и «бывали случаи, когда в наступавших партизан стреляли с тыла свои товарищи, которые считали наступление нарушением братания» . Очевидно, под «товарищами» в данном случае понимаются не партизаны анненковского отряда, а революционно настроенные русские солдаты, устраивавшие братание с противником.
Затем распоряжением того же штаба «для несения охранной службы» от-ряд был переброшен сначала в г. Бобруйск Минской губернии (в сентябре), а затем в г. Слуцк . Не то на следствии, не то на суде Анненков говорил, что в сентябре 1917 г. его отряд был передан в распоряжение штаба 1-й армии, в ко-торой, оказалось, распоряжался уже не штаб, а армейский комитет: «Распоря-жениям комитета я подчинялся, поскольку в него входили и депутаты партизанского отряда» .
Но в работе «Как я боролся против своего народа и его советского прави-тельства», авторство которой приписывают Анненкову, говорится, что его отряд до начала декабря 1917 г. стоял на станции Осиповичи Бобруйского уезда . Быть может, эта неточность — указание на то, что не Анненков автор этого сочинения?
В том же сочинении написано: «Отряд мой не поддался разложению, ибо сформирован был из отличных, отборных казаков, а потому и картины развала и разнузданности, которые происходили на наших глазах, оттолкнули нас от революции с первых шагов ее. Когда большевики взяли власть в свои руки, казачьи части начали отправляться в свои войска. Война не была окончена, и мы, считая позором уходить домой, требовали отправки на фронт, но не получили разрешения. Ясно, что мы увидели в этом решении недоверие к себе, а путь через всю Россию в Сибирь окончательно убедил нас в том, что мы не сыны революции, а ее пасынки» .

[164]
По словам Анненкова на следствии или суде, «в декабре 1917 г. распоря-жением армейского совета партизанскому отряду было предписано откоманди-роваться в Сибирь на расформирование, при этом нам вручили удостоверение на следование до Омска с оружием и амуницией». В Омске отряд подлежал расформированию .
Но согласно рукописи воспоминаний «Колчаковщина», отряд Анненкова уходил «с фронта в г. Слуцк», грузился там в вагоны, и их, партизанский, эше-лон отходил от перрона в сопровождении двух броневиков, называвшихся «Красноармеец» и «Бей буржуев». «Приказ сдать оружие не был выполнен, — писал мемуарист, — и нужно было ждать эксцессов, но в Слуцке ничего не произошло, и эшелон благополучно отошел, сопровождаемый все теми же броневиками» .
На следствии и суде Анненков скромничал, говоря, что в пути его отряд пытались разоружить только в Орше и Пензе, но оба раза после переговоров с Петроградским правительством большевиков эшелон пропускали. Была задерж-ка и в Самаре, но по другой причине. Вопрос о разоружении там не поднимался. Просто местный совдеп предложил отряду поучаствовать в вооруженной демонстрации — для «оказания Советам моральной поддержки». Анненковцы согласились, и после прохождения маршем по городу им разрешили следовать дальше .
В сочинении «Как я боролся против своего народа и его советского правительства» уже говорится о частых и настойчивых попытках разоружения: «На всех крупных станциях красноармейцы требовали от нас сдачи оружия, того оружия, которым мы три с половиной года боролись против немцев. И как требовали. Загоняли поезд в тупик, наводили пулеметы и т.д. Самолюбие наше страдало. Нам, почти всем имевшим по несколько ранений, почти всем георги-евским кавалерам, не было доверия, а мальчишкам по 15 – 16 лет — было пол-ное» .
В «Колчаковщине» же о попытках разоружения рассказывается подроб-нее, красочнее, в героическом ключе. Есть там и одна очень важная деталь, сви-детельствующая о том, что Анненков ехал в Омск не разоружаться и не рас-формировываться. Если верить автору, «не доезжая Минска», анненковцы (в одном из армейских складов ) раздобыли ночью «большое количество оружия, ручных гранат и патронов», и все это хорошо спрятали, тщательно упаковав в мешки с овсом.

[165]
В Пензе, едва подошел эшелон, Анненкову передали анонимную записку с предупреждением, что его отряд хотят разоружить. Партизаны к такому обороту были готовы: «спали не раздеваясь, с винтовками при себе». Комиссар железнодорожного совдепа потребовал открыть все вагоны для полного осмотра. Анненков отказался, мотивируя тем, что оружие сдано на фронте, осмотр произведен в Минске и больше осматривать он не даст. Комиссар заявил, что осмотр будет произведен силой, и вызвал на помощь пехоту. Узнав от начальника станции, что путь свободен, Анненков приказал машинисту отправляться. Тот отказался, тогда его сбросили с паровоза, и атаман сам повел состав, несмотря на красные сигналы и тревожные свистки. Отъехав несколько верст, партизаны перерезали провода. «Восемь станций эшелон шел безостановочно, пока не расплавились трубы в паровозе». Тогда анненковцы отобрали паровоз у встречного пассажирского поезда, шедшего из Самары. Машинист этого паровоза, желая его спасти, сам доставил анненковский эшелон в Самару.
В Самаре власти имели предписание из Петрограда разоружить партизан, и путь там оказался перекрыт полком пехоты. Если верить «Колчаковщине», Анненков разагитировал его. Он апеллировал к чувству фронтового братства, указывал на несправедливость разоружения фронтовиков, на старорежимность натравливания солдат и казаков друг на друга. Партизанам повезло, что перед ними были не красногвардейцы, а солдаты старой армии, да еще со своими офицерами, которые поддержали атамана. Солдаты стали кричать: «…Правда, не наше дело, домой»! И, не слушая более своего комиссара, полк снялся и ушел со станции.
Однако в течение двух суток паровоз партизанам не давали. В «Колчаков-щине» говорится, что тогда атаман половиною отряда занял станцию, полови-ною — окружил совдеп. Дескать, большевики напугались, и в ту же ночь эше-лон ушел .
Более вероятно, однако, что паровоз дали только после участия в выше-упомянутой демонстрации. Тем более, своей обманно-демагогической речью перед солдатами атаман подготовил почву для такого компромисса.
Опять-таки если верить «Колчаковщине», в Челябинске была попытка разоружения только что прибывшего эшелона партизан карательным отрядом матросов, эшелон которых подошел из Екатеринбурга на станцию Челябинск несколькими минутами позже.

[166]
Дескать, на требование сдать оружие Анненков вмиг выстроил на платформе «около 800 партизан с пулеметами», и начальник матросов якобы отступил, сказав: «Мы не хотим с вами драться». Матросы не стали препятствовать отходу партизанского эшелона . Эпизод более чем сомнительный, особенно, если учесть, что численность Отряда особого назначения преувеличена раз в 6 – 8, если не в 10.
Еще один источник упоминает, что отряд безуспешно пытались разору-жить в Слуцке, Пензе, Самаре, Челябинске .
Есть данные, что Анненков и его партизаны высадились из вагонов, не доезжая станции Омск, чтобы там их не разоружили большевики .
В общем, «ему удалось свой отряд довести в полном составе до Омска», со всем вооружением .
Явившись в Омск, отряд Анненкова, конечно, представлял собой «боевую единицу», но далеко не «в несколько сот человек» . Как уже говорилось, в лучшие времена он насчитывал менее 170 партизан (к 1 декабря 1916 г. — 162 чел. ), в худшие — меньше ста (к 1 августа 1917 г. — 85 чел. ). Даже если по-сле 29 августа 1917 г. в него все-таки влили 15 охотников, вызвавшихся 14 августа из прибывшей в Сибирскую казачью дивизию команды пополнения , то это дает наличную численность отряда всего в 100 человек, включая двух офицеров.

 Отправлено: 15.02.14 11:11. Заголовок: Хотя с сентября 1917..

Хотя с сентября 1917 г. по январь 1918 г. данных о наличном составе От-ряда особого назначения Сибирской казачьей дивизии нет, вряд ли, учитывая политическую обстановку и подозрительное отношение к такого рода воинским частям «революционной демократии», в том числе дивизионного комитета, он получил сколько-нибудь серьезные пополнения. Так что, по всей видимости, отряд оказался в Сибирском казачьем войске, насчитывая сто – сто с небольшим партизан, а возможно, и того меньше.
К началу 1918 года Отряд особого назначения Сибирской казачьей диви-зии прибыл в Омск . Правдами-неправдами есаул Б.В. Анненков и его помощ-ник, младший офицер отряда, сотник Н.И. Матвеев достигли своей цели, а именно: привели партизан «в Омск, чтобы поступить в распоряжение Войскового правительства Сибирского казачьего войска» .
Отряд был дислоцирован в станице Захламинской на правом берегу Ир-тыша в 7 верстах к северу от г. Омска . В этой же станице разместили и пуле-метную команду («команду Кольта») штаба Сибирской казачьей дивизии под началом прапорщика Н.И. Размазина .

[167]
Сближению партизан и пулеметчиков, вероятно, способствовало то, что среди последних были лица, прошедшие через Отряд особого назначения, в частности, ранее упоминавшийся прапорщик Д.Д. Макаров . Не исключено также, что обе эти части Сибирской казачьей дивизии, маленькие по составу, следовали с фронта в Омск одним эшелоном. Если так, в Челябинске в распо-ряжении Анненкова действительно могли быть пулеметы.
Анненков, очевидно, надеялся, вливая новых добровольцев, развернуть отряд и с защиты Сибирского казачьего войска начать вооруженную борьбу с советской властью. В фонде Сибирской казачьей дивизии сохранилось два до-кумента (копии удостоверений), свидетельствующих о попытке пополнить от-ряд Анненкова людьми. В первом, датированном 5 января 1918 г., говорилось, что сотнику Партизанского отряда Матвееву разрешено набирать из полков и запасных сотен казаков-добровольцев для укомплектования отряда . Второй документ, выданный 7 января 1918 г. прапорщику Сибирской казачьей дивизии Н.П. Кучковскому, удостоверял, что ему, Кучковскому, «согласно распоряже-нию помощника войскового атамана и начальника Сибирской казачьей дивизии, разрешается набирать из полков, запасных сотен и станиц добровольцев-казаков для укомплектования Партизанского отряда Сибирской казачьей дивизии». Подлинник удостоверения Кучковского должен был подписать врид начальника штаба Сибирской казачьей дивизии, копию же подписал «за старшего адъютанта прапорщик Семенченко» .
Поскольку на данных удостоверениях ни печатей, ни исходящих номеров, ни ничьих подписей, кроме одной подписи Семенченко, нет, то возникает во-прос о законности набора добровольцев в отряд и об отношении к нему со сто-роны официальных казачьих властей: войсковых атамана, правительства и шта-ба, командования Сибирской казачьей дивизии. Само размещение партизанско-го отряда и «команды Кольта» в станице Захламинской, а не где-нибудь в самом Омске или в удаленном Петропавловске, наводит на мысль, что Войсковой штаб и штаб дивизии сделали так специально, а именно: чтобы иметь под рукой пусть малую, но надежную и хорошо вооруженную силу и в то же время лишний раз не мозолить зря глаза омским большевикам. Если войсковое начальство из-за конфликта с Совказдепом делало вид, что оно ни при чем, то тогда можно уже говорить о полулегальной, а в какие-то моменты и о нелегальной деятельности Анненкова и его сподвижников. Это тем более

[168]
интересно, даже символично, потому что прапорщик А.С. Семенченко, рабо-тавший в январе 1918 г. на Анненкова в штабе Сибирской казачьей дивизии, в мае того же года будет начальником штаба тайной организации войскового старшины В.И. Волкова в Петропавловске .
С санкции Войскового правительства или нет, но в станицах какая-то аги-тация в пользу вступления в отряд Анненкова началась. Приехал же к нему в Захламино 65-летний казак-доброволец из Конюховской станицы Петропавлов-ского уезда, который потом ходил с отрядом в поход в Кокчетавский уезд .
Однако против сохранения Партизанского отряда выступил Войсковой Совет казачьих депутатов строевых частей. По его инициативе в Омске 10 января 1918 г. собралась, и работала до 16 января, конференция комитетов всех строевых частей Сибирского казачьего войска, вернувшихся к тому времени с фронта. Эта конференция постановила немедленно расформировать Отряд осо-бого назначения. Но есаул Б.В. Анненков не хотел подчиняться конференции и повел среди Войскового правительства работу в том направлении, чтобы отряд был оставлен с целью защиты от большевиков территории войска и созываемо-го 3-го войскового круга. Совказдеп «в этом увидел ясно выраженное желание Анненкова и согласившихся с ним членов Войскового правительства пойти дорогой господ Калединых и Дутовых» и занял по отношению к Анненкову резко отрицательную позицию, рассматривая его «как авантюриста и контрреволюционера». По мнению одного из руководителей Совказдепа П.П. Горбунова, деятельность Анненкова только «ускорила развязку»: 26 января 1918 г., по постановлению Совказдепа, казаками Омского гарнизона Войсковое правительство было арестовано .
Контрреволюционером и «маленьким авантюристом» считал Б.В. Аннен-кова и член Казачьего комитета ВЦИК сибирский казак Ф.П. Степанов, приез-жавший весной 1918 г. в Сибирское казачье войско .
Войсковое правительство было вынуждено считаться с постановлением конференции комитетов, и в приказе Сибирскому казачьему войску № 17 от 25 января 1918 г. среди первоочередных частей, которые планировалось сохранить, Партизанский отряд есаула Б.В. Анненкова не значился .
Как ни уважали люди своего командира, но усталость от войны и тяга до-мой оказались сильнее. Большинство партизан разошлось

[169]
в январе по своим станицам. С Анненковым в Захламинской станице осталась небольшая группа , и когда 26 января Совказдеп арестовывал Войсковое пра-вительство, он оказался бессилен противодействовать. Но сам Анненков скла-дывать оружие перед большевиками не собирался. Он попытался привлечь в отряд новых добровольцев. В частности, к нему присоединился со своими пу-леметами, но не людьми, начальник «команды Кольта» прапорщик Н.И. Разма-зин .
Свои винтовки партизаны, скорее всего, развезли по домам. Во всяком случае, так поступали казаки всех других частей и подразделений, которым удалось добраться до родного войска с оружием. Проезд с вооружением по же-лезной дороге, контролировавшейся большевиками, был сопряжен со значи-тельными трудностями. Преодолев их, казаки считали винтовки «как бы своей уже собственностью» и увозили их в станицы . Что касается лишнего оружия, т.е. заручных винтовок и всего добытого с армейского склада перед Минском, Анненков мог раздавать его своим сторонникам в ближайших станицах. Очень вероятно, что часть винтовок перепала захламинским казакам (станичной дру-жине?), т.к. обыск в станице после ухода анненковцев дал большевикам замет-ный «улов»: 20 винтовок . Надо полагать, тогда в Захламино было найдено да-леко не все казачье оружие.
Видя, что Анненков не торопится подчиняться, Совказдеп послал в Захла-минскую циркулярное распоряжение Анненкову, Размазину и станичному ата-ману с требованием во что бы то ни стало разоружиться. В противном случае Совказдеп «объявляет их врагами трудового казачества, и, следовательно, пусть совет рабочих и солдатских депутатов сам принимает соответствующие ме-ры» . Проигнорировав и это распоряжение, Анненков фактически противопо-ставил себя местной советской власти. Но считать, что он со своими людьми сразу перешел на нелегальное положение, неверно. У большевиков сначала просто не доходили до него руки. И примерно треть месяца после ареста Вой-скового правительства группа Анненкова жила в Захламинской станице вполне открыто.
После свержения Войскового правительства прошло «районное совещание депутатов ближайших станиц», осудившее переворот, произведенный Совказдепом, и распространившее по станицам свое воззвание (скорее всего, совещание было в станице Атаманской — пригороде Омска). К сожалению, о самом совещании и его воззвании нам известно только из советской газеты «Вольный

[170]
казак». В воззвании Совказдеп назывался «Иудой, продавшим войско за 30 се-ребренников», обвинялся в том, что сверг Войсковое правительство в «союзе с большевиками», что «силою оружия хочет заставить войско признать свою власть» .
Анненков (на следствии или суде) вспоминал: «В начале января 1918 года на небольшой железнодорожной станции вблизи Омска состоялось нелегальное собрание представителей от войска, не подчинившегося советам. Было решено не признавать их как законную власть. Казакам предписывалось разойтись по близлежащим станицам и ожидать дальнейших распоряжений. Из всего казачь-его войска осталось 6 – 7 малочисленных групп» .
После свержения Войскового правительства отряд есаула Б.В. Анненкова, располагавшийся в Захламинской станице, насчитывал, по словам самого Анненкова, 24 человека . С командиром остались только самые верные казаки. В отряде появились новые добровольцы: пехотные офицеры .
Первой пробой сил анненковцев и омского подполья в целом стали события 19 (06) февраля 1918 г., предвзято называвшиеся советскими авторами «поповским бунтом». В ответ на декрет Совнаркома «О свободе совести» и объявление местного совдепа о конфискации здания консистории, дома архи-ерея и всех епархиальных капиталов, православное духовенство и прихожане провели 17 (04) февраля в Омске крестный ход, в котором участвовало до 10 тысяч человек . «Исполнительный комитет Союза православных христиан» в машинописном воззвании к солдатам и казакам предупреждал, что безбожники могут отобрать омские храмы под лазареты и кинематограф . Народная молва пошла дальше, утверждая, что большевики собираются грабить церкви, что глубоко взволновало верующих. Поэтому после того, как большевики около 2 часов ночи 19 (06) февраля арестовали архиепископа Омского и Павлодарского Сильвестра, убив при этом его келейника Н. Цикуру, а церкви в ответ набатным звоном колоколов призвали православных на помощь, у храмов собрались огромные толпы. Первые попытки милиции и красной гвардии разгонять верующих вылились в массовые драки, события приобрели стихийный характер.
При реконструкции образа действий анненковцев ночью и утром 19 (06) февраля 1918 г. мы в свое время использовали ряд мелких фактов из эми-грантских изданий, но как от базовых отталкивались от данных советского ав-тора Ф. Виноградова, прямо

[171]
указывавшего на приход отряда Анненкова после набата в Омск. Ф. Виногра-дов писал: «…пользуясь суматохой, с Иртыша, со стороны бывшего кадетского корпуса, вошел анненковский отряд и занял кадетский корпус и казачий собор. Но захватить город им не удалось. Ревком быстро мобилизовал свои силы — красную гвардию и солдат. Вооруженные части были двинуты к собору, где после выстрелов в воздух толпа разбежалась. После перестрелки у бывшего кадетского корпуса анненковцы ушли из Омска в степь, взяв из казачьего собора так называемое знамя Ермака» .
Однако нас изначально настораживала скромность самого Анненкова (на следствии или суде), говорившего о налете отряда, но не на город, а только на казачий собор, и о похищении из собора казачьих знамен. Он так и говорил: «… нам удалось похитить» .
Еще большие сомнения в правдивости рассказа Ф. Виноградова вызвала публикация августа 1918 года в троицкой газете «Казачья речь». Отряд Аннен-кова тогда прибыл в Троицк после доблестной боевой работы на Верхнеураль-ском фронте, и в восторженном газетном очерке об атамане, написанном со слов кого-то из анненковцев, правда причудливо переплеталась с откровенным вымыслом. Взять хотя бы утверждение, что борьбу с советской властью Анненков начал еще в Минской губернии 23 ноября 1917 г. (быть может, дата похищения оружия с военного склада? – В.Ш.), и всю дорогу до родной Сибири его партизанский отряд будто бы прошел с боем!.. Если бы налет отряда на Омск действительно имел место, несомненно, в хвалебном очерке это было бы преподнесено соответствующим образом. Но в нем об этом событии написано более чем скромно: дескать, когда большевики хотели ограбить казачий собор, анненковцы на тройке ночью сделали набег и увезли Знамя Ермака и икону .
Все это заставляет более серьезно отнестись к публикации в «Вольном казаке», которой ранее мы не давали должной веры из-за ее явной тенденциоз-ности. Вот дословно текст этой заметки, хлестко называющейся «Очередная подлость наследников и последователей Дутова и Каледина»:
«Знаменитый партизанский отряд не может успокоиться, вернее, стоящие во главе Анненков и Матвеев.
Отряд этот, вернувшись с фронта, остановился в Захламине и по поста-новлению конференции был расформирован. Казаки разъехались по домам, но героям, Анненкову и Матвееву, понравилось быть казаками.

[172]
Как рожденным не в казачьей семье, этим офицерам, за упразднением офицерских чинов, оставалось вернуться в свои семьи: Анненкову в цыганский табор, а Матвееву — в балаганы, где до войны он подвизался «акробатом».
Пьянствуя ежедневно в Захламине и в театре «Одеон» с «патриотом» Кру-чиным во главе, они решили заняться спасением казачества — Копейкиных и Ходаковых. Собрали 6 казаков и 7 солдат, забрали пулеметы команды «Коль-та»… Но вспомнили о том, что есть Георгиевское знамя Ермака [? – В.Ш.] в войске, в казачьем Никольском соборе в г. Омске.
Недолго думая, подослали туда штабс-капитана Булатова, богобоязненно-го защитника церквей. Булатов обманным путем добился доверия священника настоятеля Никольского собора, остался на ночь охранять церковь от грабите-лей. И в эту же ночь впустил в церковь «акробата» Матвеева, подосланного Ан-ненковым, с тремя не то казаками, не то солдатами. Булатов выдал им войско-вое историческое знамя Ермака и икону партизанского отряда, с чем Матвеев на тройке и умчался в Захламинский поселок, а оттуда, в 3 часа ночи, вместе с Анненковым, сбежал неизвестно куда. Булатов в выдаче знамени и иконы сознался, был арестован, но сбежал из-под ареста.
Какая грустная и подлая проделка. Откуда и кто напринимал в Сибирские казачьи полки таких мерзавцев?
Кто дал право этим негодяям посягнуть на святыню Сибирского войска?
Все станичники должны принять меры к скорейшему возвращению нашей святыни в Омск, в Никольский собор.
Похитители бросили раму от знамени и разорванное полотно на дороге в Захламино. Совет казачьих депутатов снаряжает отряд для поимки воров и до-стойного их наказания» .
Из всего вышесказанного вытекает, что собственно захват (похищение) Знамени Ермака и других казачьих реликвий из Войскового Свято-Николаевского собора, скорее всего, осуществила группа анненковцев во главе с сотником Н.И. Матвеевым, которого один из белоэмигрантских авторов даже назвал «командиром особого отряда для спасения знамени Ермака» .
Причем если для того, чтобы приехать-уехать и вывезти реликвии, им хватило одной тройки (о чем упоминается и в «Вольном казаке», и в «Казачьей речи»), значит, группа Матвеева была очень

[173]
маленькой, по «Вольному казаку» — 4 человека (сам Матвеев и еще 3 казака или солдата).
По данным С.В. Денисова, большевики пытались преследовать Н.И. Мат-веева с его людьми: «Организованная погоня настигла похитителей у берега Иртыша. Обстановка вынудила смельчаков сорвать Святое Полотнище», — а затем уходить из Омска через Иртыш . Сведения С.В. Денисова, у которого много фактических ошибок, особого доверия не внушают. Впрочем, о том, что похитители бросили на дороге в Захламино раму от Знамени Ермака и еще ка-кое-то разорванное полотно, упоминается и в «Вольном казаке» .
На партизанский налет на город это мероприятие никак не тянет. Правда, по эмигрантским источникам, в ту ночь в Омске побывало 18 человек аннен-ковцев. Кроме самого Анненкова и Матвеева называются и другие конкретные лица, а именно: подполковник Козлов, штабс-капитан Шаркунов, сотник Алымов, хорунжие Ф.Л. Глебов и К. Есеев, вахмистр Ганага, урядник Алексеев . В каких местах города они были, не известно. Но в перестрелках, вероятно, участвовали. Когда потом ядро отряда ушло в киргизскую степь, среди ушедших был один раненый в руку .
19 (06) февраля 1918 г. в Омске одними драками при разгоне толп у хра-мов дело не ограничилось. В разных частях города, главным образом, в центре, дошло до перестрелок . Один из милиционеров К.Ф. Тюнюков вспоминал: «...не было ни одного квартала при нашем объезде, чтобы нас не обстрелива-ли». После разгона толпы у Успенского кафедрального собора Тюнюков с 6 конными красногвардейцами отправился по Тарской улице к Крестовоздви-женской церкви, чтобы прекратить колокольный звон и там. На полпути их встретили выстрелами. Лошадь под Тюнюковым была ранена в шею и упала, а сам он во время завязавшейся перестрелки получил легкое ранение в руку . Судя по всему, в стихийное движение православных к утру 19 (06) февраля включились более или менее организованные боевые элементы, которые пыта-лись оказывать вооруженное сопротивление, причем не только анненковцы.
В ночь на 19 (06) февраля в Совказдеп доставили задержанную на улице компанию пьяных офицеров, которых после обещания вести себя безупречно Совказдеп отпустил. Но в следующую же ночь, на 20 (07) февраля, во время комендантского часа один из этих офицеров — бывший командир 1-й сотни 5-го Сибирского казачьего полка подъесаул А.М. Горбовский — был задержан

[174]
красногвардейцами на Атаманской улице Омска. Подъесаул, пробиравшийся без необходимых документов и переодетым в зипун извозчика, пытался скрыться от патруля, но был пойман. При обыске у него нашли револьвер, на ношение которого он не имел разрешения, и две бомбы. А.М. Горбовский сна-чала не говорил, кто он такой, был доставлен в «Дом Республики» и опознан. Началось следствие . Хотя подъесаул так и не признался в каком-либо злом умысле или причастности к подпольной военной организации, тем не менее, улики были серьезны. 8 апреля 1918 г. Омский ревтрибунал за нарушение, «с террористической целью», осадного положения и незаконное хранение оружия приговорил его к трем годам тюремного заключения .
Судя по тому, что после антисоветского переворота подъесаул А.М. Гор-бовский служил в красильниковском отряде , можно предположить, что и в омских событиях 19 – 20 (06 – 07) февраля 1918 г. он участвовал в качестве члена нелегальной военной организации есаула И.Н. Красильникова.
Похищение из Войскового собора казачьих реликвий было, конечно, ак-том дерзким, вызывающим, и Совказдеп не мог на него не отреагировать. Тем более, анненковцы ранее не выполнили его распоряжений о разоружении и расходе по домам, а место их дислокации было хорошо известно. Но собствен-ного отряда у Совказдепа не было, и он попросил помощи у Вокома, тот послал в станицу Захламинскую солдат. «Высланный отряд, — согласно «Краткому очерку деятельности Омского военно-окружного комитета», — отобрал только 20 винтовок, ибо казачий станичный отряд в числе 12 человек с 8 пулеметами, оказалось, раньше отправился куда-то дальше» . Если верить «Вольному казаку», Анненков со своими людьми покинул Захламино сразу после похищения реликвий — в ночь на 19 (06) февраля . А отряд солдат нагрянул туда, скорее всего, числа 19 – 20-го. Есть непроверенные данные, что большевики ликвидировали в это время подпольное гнездо анненковцев не только в Захламинской, но и в Покровской станице .
Причины похищения казачьих реликвий были многим современникам не до конца понятны. И даже Войсковая управа, после их возвращения в Омск, 1 февраля 1919 г. постановила запросить Анненкова «о мотивах увоза знамен из Войскового собора и обстоятельствах, сопровождающих этот увоз» . Но сам Анненков позже (на следствии или суде) главную причину откровенно

[175]
обозначил так: «Чтобы привлечь на нашу сторону колебавшихся казаков» . Политические противники в феврале 1918 г. поняли его правильно. Эсеровская газета «Дело Сибири» тогда писала: «Цель похищения знамени явно провокационная, совершено [оно] людьми заведомо реакционного направления, надеющимися таким путем поднять казачество на борьбу за признание прав свергнутого Советом казачьих депутатов Войскового правительства» .
В феврале 1918 г. на казачьих землях явно шла какая-то нелегальная ра-бота против новой власти. Так, в Совказдеп поступила информация, что кто-то собирал деньги с арендаторов войсковых земель для создания боевых дружин из казаков . На 3-м круге один из делегатов говорил, что член малого круга Поротиков «ездил по казачьим станицам с агитацией для формирования среди казаков партизанских отрядов» .
Речь, видимо, идет о штабс-ротмистре Ф.И. Поротикове, казаке Боголю-бовской станицы Петропавловского уезда , «редком русском самородке» из нижних чинов, сделавшем при царе выдающуюся карьеру. Пойдя в 1890 г. на действительную службу «совершенно неграмотным», он в 1-м Сибирском каза-чьем Ермака Тимофеева полку, с помощью одного из офицеров, научился гра-моте и подготовился к поступлению в Оренбургское юнкерское училище. Став офицером, служил в войске, а затем перешел в военно-административное управление Семиреченской областью. Вершина его дореволюционной карьеры — исполняющий должность полицмейстера г. Верного (1907 – март 1917 г.). Приехав с Кавказского фронта в Омск, Ф.И. Поротиков в 1918 г. вступил здесь в подпольную военную организацию . Во время свержения советской власти он был в ближайшем окружении войскового старшины В.И. Волкова и стал у него начальником мобилизационного отдела Петропавловского районного штаба .
Такой деятельный человек после свержения Войскового правительства, по собственной инициативе или по заданию нелегальной организации, вполне мог ездить по войску с целью создания партизанских отрядов. Тем более, у него был определенный опыт и связи, т.к. в конце 1917 г. Поротиков уже разъезжал по станицам по поручению Войскового правительства, агитируя за его список кандидатов (№ 1) во Всероссийское Учредительное собрание .
Поднять казаков на борьбу с советской властью, свергшей Войсковое пра-вительство, несомненно, хотел и есаул Б.В. Анненков.

[176]
После ухода из станицы Захламинской он, вероятно, попытался сделать это с помощью Знамени Ермака и других реликвий, похищенных из Войскового со-бора. Возможно, какое-то брожение в станицах Горькой линии ему удалось вы-звать.
Во всяком случае, уже 23 (10) февраля 1918 г. большевистский Военно-окружной комитет получил «слишком тревожные вести о движении казаков на г. Омск с [железнодорожной станции] Марьяновки и [станицы] Степной (со стороны г. Петропавловска) по трем дорогам, и что они уже находятся в 45 вер-стах от города». По сведениям Вокома, «руководителем и вдохновителем» дан-ной «авантюры» был Анненков, которому удалось собрать три отряда общей численностью около 180 человек при 18 пулеметах. Также «носились слухи, что и киргизы вливаются в эти отряды, и что отряды с каждым днем растут». «Пре-зидиум Вокома принял все меры к обороне города и его окрестностей» . Меры по отражению возможного казачьего налета на Омск принял и президиум совдепа, мобилизовав около 150 красногвардейцев и выставив из них заслоны в опасных местах. Из Омска выслали разведку, установившую, что в окрестно-стях города побывал «разъезд» анненковцев в 20 – 25 человек, но быстро скрылся . Очевидно, это был весь отряд Анненкова.
В конечном итоге, у Анненкова ничего не получилось. И, по сведениям Вокома, казаки от него ушли, с есаулом осталось не более 20 человек; «боясь ареста, теперь он скрывается в станицах» .

 Отправлено: 15.02.14 11:11. Заголовок: У страха, как извест..

У страха, как известно, глаза велики. Вряд ли Анненкову удалось поднять на большевиков станичные дружины. Скорее, дело ограничилось агитацией и переходами его отряда из станицы в станицу. А то, что 20 – 23 февраля 1918 г. он держался в районе Омска и даже побывал со своими людьми в его окрестностях, можно объяснить тем, что Анненков не знал, что происходит в городе и в каком направлении после ночи на 19 февраля развиваются события. Очень может быть, что он надеялся на вероятных союзников и ждал их реакции на происходящее.
Национальные, полонизированные и украинизированные, части Омского гарнизона, также как анненковцы, не хотели разоружаться и расходиться. Есть данные, что в феврале 1918 г. Анненков предложил польскому легиону и украинцам совместное выступление, которое, однако, «за отсутствием средств не удалось» . Отряд польских легионеров в 60 офицеров и 140 солдат был для Вокома головной болью. Омские большевики смогли разоружить и распустить

[177]
его только 25 апреля 1918 г. Но цели поляков и украинцев, с одной стороны, и анненковцев, с другой, конечно, были слишком разными, чтобы сделать воз-можной их совместную вооруженную борьбу против советской власти.
После провала всех попыток начать вооруженную борьбу Анненков на одном из немецких хуторов распускает по домам казаков. В отряде остается только 10 человек: сам есаул Б.В. Анненков, сотник Н.И. Матвеев, прапорщик Н.И. Размазин, хорунжий Герасимов, прапорщик Н.П. Кучковский, подхорун-жий Мартемьянов, два брата Ставровских, 65-летний казак-доброволец, присо-единившийся к отряду перед самым уходом из станицы Захламинской, и ано-нимный автор мемуаров об анненковской эпопее, скрывшийся за инициалами М.П.
Опасаясь репрессий за налет на Войсковой собор и возможной погони, Анненков повел эту горсть добровольцев в Кокчетавский уезд . Главной це-лью похода было укрыть в Кокчетаве знамена. Поскольку крестьяне-новоселы относились враждебно, анненковцы шли степью, ночуя в киргизских зимовьях. Атамана его люди видели редко, т.к. часто он вдвоем с подхорунжим Мартемьяновым на кошевке с пулеметом Максим уезжал вперед на разведку. Когда пришли в Кокчетавский уезд, Мартемьянов на розвальнях увез в свою родную Щучинскую станицу три пулемета и большую часть цинок с патронами. Ночью он явился к матери, и вдвоем они замуровали оружие и патроны в каменном фундаменте дома. Никто из станичников не знал об этом тайнике, пока не свергли большевиков .
Когда подошли к Кокчетаву, атаман с Мартемьяновым съездили туда но-чью и передали знамена на сохранение надежному казачьему офицеру .
Есть данные, что анненковцы пытались обосноваться в Б.-Тюктинском лесничестве, но туда из Кокчетава выслали красногвардейский отряд по главе с М.В. Порохом, и им пришлось уходить «дальше в Киргизскую степь» .
Блуждать по степи и злоупотреблять киргизским гостеприимством можно было долго, но партизанской-то борьбы не получалось. И в Контайке Анненков сворачивает свой и без того мизерный отряд. Отсюда уехал к себе в Акмолинскую станицу прапорщик Н.П. Кучковский , направились к себе домой и братья Ставровские, а 65-летнего казака-добровольца атаман сам отослал в его

[178]
Конюховскую станицу. Там же, в Контайке, расстались с лишними лошадьми и санями, после чего налегке выехали на Омск. С Анненковым оставались сотник Н.И. Матвеев , прапорщик Н.И. Размазин , хорунжий Герасимов, подхорунжий Мартемьянов и будущий мемуарист М.П. На обратном пути атаману пришлось подтягивать людей, т.к. из-за безделья начали злоупотреблять водкой. Приехав к Омску, Анненков остановился под станицей Мельничной, где жили верные ему казаки, а всех своих людей с разными заданиями послал в город . Надо было сориентироваться в обстановке и включаться в борьбу.
По-видимому, Анненков вернулся к Омску к началу апреля 1918 г. На это указывают три факта.
Во-первых, 7 апреля 1918 г. на заседании президиума Западно-Сибирского штаба Красной Армии С.А. Фурсов докладывал: «На Атаманском Хуторе были слухи, что находится Анненков. Разбрасывались листовки» .
Во-вторых, в «Обвинительном заключении» 1927 года говорится, что у станицы Мельничной Анненков формировал отряд «в течение двух меся-цев» , т.е. как раз получается: апрель – май 1918 г.
В-третьих, Анненков прислал письмо 3-му войсковому кругу, заседавше-му тогда в Омске. Вряд ли он смог бы сделать это, блуждая по киргизской сте-пи. Дело в том, что Совказдеп преподнес похищение реликвий из Войскового собора в крайне невыгодном для анненковцев свете. Неудивительно, что мно-гие казаки осудили их поступок. Так, Буконский станичный сбор 24 (11) марта 1918 г. приговорил: «…выслушав печальную весть о похищении войскового исторического знамени Ермака, мы, общественники станицы Буконской, шлем проклятие похитителям святыни и душевно возмущены против их поступка, необходимо найти таковых и предать народному суду» .
Вот Анненков и попытался оправдаться перед сибирским казачеством, прислав 3-му войсковому кругу письмо «с объяснениями по поводу похищения из войскового собора казачьего знамени и захвата пулеметов». В первых числах апреля 1918 г. оно было оглашено на общем заседании круга . 4 апреля, заслушав еще и доклад по этому вопросу председателя исполкома Совказдепа Е.В. Полюдова, круг постановил: «Поручить президиуму круга опубликовать приказание от лица 3-го круга есаулу Анненкову: сдать знамена, икону Партизанского отряда, пулеметы, винтовки и другое оружие,

[179]
лошадей, имущество, капиталы и отчетность с оправдательными документами Партизанского отряда выделенному исполнительному органу круга — Войсковому Совету казачьих депутатов» . Конечно, для Анненкова это были неприемлемые, да и невыполнимые, требования. 3-й круг окончательно поста-вил его вне закона.
Анненков Совказдепу ни знамен, ничего другого не вернул, и не собирал-ся. После свержения советской власти вопрос о возвращении реликвий подни-мал 4-й Чрезвычайный войсковой круг (15.07.1918) . Но войсковые реликвии: Знамя Ермака с подвешивавшимся к нему орденом Святого Георгия 3-й степени генерала Г.А. Колпаковского и Знамя времен царей Иоанна и Петра Алексеевичей, — под охраной двух офицеров были доставлены из Кокчетава в Омск, в Войсковую управу Сибирского казачьего войска, только 22 октября 1918 г. 19 (06) декабря 1918 г., в день войскового праздника, реликвии были торжественно перенесены из здания Войсковой управы в Войсковой Свято-Николаевский собор . В марте 1919 г. пред ними приводились к присяге Российскому государству все строевые казачьи части Омского гарнизона . Икона-складень Отряда особого назначения Сибирской казачьей дивизии, очевидно, так и осталась у анненковцев.
Анненков активнее всех в Сибирском казачьем войске пытался сопротив-ляться советской власти. Но, надо признать, в феврале – марте 1918 г. в услови-ях превосходства сил большевиков все его попытки разбились о равнодушие и пассивность казачьей массы. Между тем, в историографии сохраняется преуве-личение численности и зрелости методов борьбы организации Анненкова . Двухсот бойцов, о которых атаман говорил в 1927 г. (на следствии или суде) , у него в феврале – марте в действительности не было (впрочем, как и в апреле – первой половине июня 1918 г.). И настоящей вооруженной борьбы он в то вре-мя не вел. Максимум — это перестрелки с красными в Омске в ночь на 19 (06) февраля 1918 г. Вероятно, именно анненковцев имел в виду В.М. Косарев, когда вспоминал: «На глазах у всех казачьи верхи вооружали банды и стреляли в наших патрулей» . Строки «Обвинительного заключения» 1927 г.: «Первое полугодие 1918 года Анненков провел в станицах под Омском, постоянно со-вершая налеты и оставаясь неуловим…» , — являются очевидным и очень сильным преувеличением. Никаких налетов, кроме как на Войсковой собор, не было. И поездку в санях по киргизским зимовьям в Кокчетавский уезд и обрат-но ни налетом, ни партизанским рейдом не назовешь.

[180]
Томский историк Н.С. Ларьков в свое время выделил партизанское движение как одну из форм антисоветской борьбы в Сибири зимой – весной 1918 г. История же Анненкова показывает, что партизанство до конца мая 1918 г. было невозможно, для него просто не было условий. Все другие примеры Н.С. Ларькова также не выдерживают критики. Партизанского отряда И.Н. Красильникова тогда еще не было. Да, сотня забайкальских казаков подъесаула Н. Магомаева, дислоцированная для упрочения русского влияния в Урянхае, отказалась разоружиться и, разогнав в г. Белоцарске местный совдеп и красную гвардию, ушла через Монголию в Забайкалье . Но это никакое не восстание и не партизанство. Просто забайкальцы ушли с оружием в свои станицы.
Не было и никакого партизанского рейда енисейских казаков из Красноярска в Минусинский уезд . Войсковой атаман енисейцев сотник А.А. Сотников, будучи эсером и председателем военного комитета при Сибоблсовете, хотел сохранить Красноярский казачий дивизион и предоставить его как боевую часть в распоряжение Сибирской областной думы. Тем более, английский контрразведчик капитан Мак-Грат, посетивший Красноярск около 12 января 1918 г., обещал скорое свержение Совнаркома союзниками. Поэтому, отказавшись разоружиться и покинув в ночь на 18 января 1918 г. город, отряд Сотникова (около 1 тыс. чел.) почти месяц продержался под Красноярском: в районе с. Атамановского. Когда казаки начали самовольно расходиться по домам, Сотников распустил часть отряда (Отдельную добровольческую роту поручика Курицына, казаков северных станиц, гражданских лиц), а сам с 25 офицерами и 120 казаками южных станиц, при 2 пулеметах, совершил конный поход в Минусинский уезд. Там, в станице Каратуз, 3-й чрезвычайный войсковой круг постановил увести отряд со всем вооружением на самый юг уезда (станицы Монок, Арбаты, Таштып), где выжидать развития событий. Но сам Сотников уже разочаровался в затеянном им предприятии и решил его ликвидировать. Когда казаки под влиянием ультиматума Минусинского уездного крестьянского съезда заколебались, он с двумя приближенным офицерами уехал в Бийск, а оттуда в Томск. Казаки, лишившись атамана, сложили оружие. А офицерам пришлось спасаться в тайгу, где все они, однако, были схвачены большевиками и заключены в тюрьму . Как видим, и здесь нет никакой вооруженной борьбы, а только выжидание да убегание от разоружения.

[181]
Семеновцы на Забайкальском фронте, конечно, использовали партизан-ские методы борьбы, но в целом атамана Г.М. Семенова, базировавшегося на станцию Маньчжурию КВЖД, получавшего иностранную помощь, наступавшего с КВЖД, т.е. из-за границы, на Россию и даже создавшего в апреле 1918 г. Забайкальского областное правительство, партизаном никак не назовешь.
Сомнения вызывает и партизанская деятельность последнего из упомина-емых Н.С. Ларьковым отрядов: штабс-ротмистра Фрейберга , о котором, при-менительно к весне 1918 г., известно лишь из эмигрантских источников и толь-ко в связи с историей «Креста Ачинского конно-партизанского отряда» . Ин-тересно, с кем воевал этот «пеший отряд» из старшеклассников в сибирские мо-розы в таежной глухомани «по линии Красноярск – Минусинск – Ачинск» при почти полном безразличии населения как к советской власти, так и к ее против-никам? Подобно Анненкову Фрейберг мог собрать группу людей и куда-то с ней перемещаться, но само по себе это еще не партизанская борьба. Дата, обо-значенная на «Кресте Ачинского конно-партизанского отряда» — 3 марта 1918 г., — согласно имеющейся версии, обозначает день первого боя отряда с крас-ными. Но ведь при желании и участие анненковцев в омских перестрелках в ночь на 19 (06) февраля тоже можно представить как первый бой.
Итак, из истории Отряда особого назначения Сибирской казачьей дивизии можно сделать следующие выводы.
1. Механическое перенесение опыта Отечественной войны 1812 года на военную ситуацию конца 1915 – 1917 гг. не дало серьезных результатов. При сплошной линии фронта и глубоко эшелонированной обороне партизанам про-сто негде было развернуться. На это указывал и сам Б.В. Анненков, еще раз его процитируем: «Специальных партизанских задач, ввиду условий позиционной войны, не получалось».
2. Тыловая и фронтовая работа отряда Анненкова в течение 1917 года, внутренняя и внешняя воинская дисциплина его партизан, доверительные, если не братские, взаимоотношения офицеров и нижних чинов, беспрекословное выполнение приказаний, «полная готовность» «нести какую угодно службу на пользу родине», наконец, возвращение отряда в Сибирское казачье войско, не-смотря ни на что, с оружием, — все это свидетельствует в пользу того, что ан-ненковцев можно было использовать для борьбы с революционным

[182]
движением и вообще с любой политической оппозицией правящему режиму. А ведь такой партизанский отряд на фронте был не единственный. Сле-довательно, при желании, при наличии политической воли Временное прави-тельство вполне могло заранее сконцентрировать в ключевых пунктах страны отряды особого назначения кавалерийских и казачьих дивизий, юнкеров военных училищ и школ прапорщиков, сформированные в 1917 г. ударные батальоны и предотвратить захват власти большевиками. Но в таком случае, разумеется, отряд Анненкова нужно было максимально пополнить казаками-охотниками, оставить в нем пулеметы и т.д.
3. По прибытии в Сибирское казачье войско Анненкову не удалось раз-вернуть свой отряд в более крупную часть и защитить Войсковое правитель-ство. Главные причины этого: большевики уже прочно контролировали Омск, Совказдеп и комитеты казачьих частей были категорически против развязыва-ния вооруженной борьбы, казаки-фронтовики устали от мировой войны и стре-мились только домой, к семьям. Для зарождения в Сибири в январе – апреле 1918 г. партизанского движения против советской власти не было трех главных условий: заметного притока добровольцев, масштабной поддержки сельского населения и, наконец, теплого времени года.
Эти условия появятся в конце мая – начале июня 1918 г., когда есаул Б.В. Анненков, пройдя через краткий период подпольной работы, возродит свой партизанский отряд и включится в открытую вооруженную борьбу с большеви-ками.

 Отправлено: 15.02.14 11:12. Заголовок: 1. ГАОО. Ф. 54. Оп. ..

1. ГАОО. Ф. 54. Оп. 3. Д. 3. Л. 94об.
2. РГВИА. Ф. 5266. Оп. 1 доп. Д. 236. Л. 31-32.
3. Там же. Л. 173.
4. Наземцева Е.Н. Судьба отряда атамана Б.В. Анненкова в период гражданской войны (по воспоминаниям самого атамана Анненкова, участников его отряда и красноармей-цев) // История Алтайского края. XVIII – XX вв. Научные и документальные материа-лы. Барнаул, 2005. С. 239.
5. РГВИА. Ф. 5266. Оп. 1 доп. Д. 236. Л. 146.
6. Там же. Л. 151, 144.
7. Там же. Л. 171.
8. Там же.
9. Мартьянов С., Мартьянова М. Дело Анненкова. Документальная повесть// Простор. Алма-Ата, 1970. № 10. С. 90 (из Обвинительного заключения, составленного в Москве 23.05.1927 г.).

[183]
10. РГВИА. Ф. 5266. Оп. 1 доп. Д. 236. Л. 173-173об.
11. Там же. Л. 190.
12. Там же. Л. 183.
13. Наземцева Е.Н. Указ. соч. С. 239; Мартьянов С., Мартьянова М. Указ. соч. С. 90 (из Обвинительного заключения).
14. РГВИА. Ф. 5266. Оп. 1 доп. Д. 236. Л. 215.
15. Там же. Л. 189.
16. Там же. Л. 197.
17. Там же. Л. 215.
18. Там же. Л. 227-227об.
19. Там же. Л. 216об.
20. Там же. Л. 218об.-219.
21. Там же. Л. 217-217об.
22. ГАОО. Ф. 54. Оп. 3. Д. 4. Л. 96об.-97, 159.
23. РГВИА. Ф. 5266. Оп. 1 доп. Д. 236. Л. 215.
24. Там же. Л. 212-213об.
25. Там же. Л. 212.
26. Там же. Л. 216об.
27. Подробнее см.: Там же. Л. 214.
28. Там же. Л. 213об.
29. Там же. Л. 216-216об.
30. Там же. Л. 227-227об.
31. Там же. Л. 229, 234.
32. Там же. Л. 231.
33. Мартьянов С., Мартьянова М. Указ. соч. С. 90 (из Обвинительного заключения).
34. Анненков Б.В. Колчаковщина [Фрагмент] // История Алтайского края. XVIII – XX вв. Научные и документальные материалы. Барнаул, 2005. С. 247.
35. Мартьянов С., Мартьянова М. Указ. соч. С. 90 (из Обвинительного заключения).
36. Цит. по ст.: Заика Л.М., Бобренев В.А. Атаман Анненков// Военно-исторический журнал. М., 1991. № 3. С. 69.
37. Наземцева Е.Н. Указ. соч. С. 239.
38. Цит. по ст.: Наземцева Е.Н. Указ. соч. С. 239-240.
39. Заика Л.М., Бобренев В.А. Указ. соч. С. 69.
40. Анненков Б.В. Указ. соч. С. 247-248.
41. Заика Л.М., Бобренев В.А. Указ. соч. С. 69-70.
42. Цит. по ст.: Наземцева Е.Н. Указ. соч. С. 240.
43. Наземцева Е.Н. Указ. соч. С. 241.
44. Анненков Б.В. Указ. соч. С. 248.
45. Там же. С. 249.
46. Атаман Анненков// Казачья речь (Троицк). 1918. № 6 от 27(14) августа. С. 4.

[184]
47. Познанский В.С. Подвиг генерала// Судьбы, связанные с Омском. Кн. 4. Омск, 1986. С. 71.
48. Мартьянов С., Мартьянова М. Указ. соч. С. 91 (из Обвинительного заключения).
49. Наземцева Е.Н. Указ. соч. С. 238.
50. РГВИА. Ф. 5266. Оп. 1 доп. Д. 236. Л. 146.
51. Там же. Л. 216.
52. Там же. Л. 229, 234.
53. Козлов Ю.Д. Кровавый след атамана Анненкова// Верховный суд СССР (1924 – 1974). М., 1974. С. 363.
54. ГАОО. Ф. 54. Оп. 3. Д. 3. Л. 106об.
55. Наземцева Е.Н. Указ. соч. С. 238.
56. Вольный казак (Омск). 1918. № 3 от 23(10) февраля. С. 3.
57. Список населенных мест Акмолинской области…// Весь Омск: Справочник-указатель на 1913 год. Омск: Издание газеты «Омский вестник», б.г. Приложение. С. 12.
58. Дневник 4-го Чрезвычайного круга Сибирского казачьего войска. Омск, 1918. С. 127.
59. ГАОО. Ф. 54. Оп. 3. Д. 4. Л. 96об.-97, 159.
60. РГВИА. Ф. 5266. Оп. 1 доп. Д. 236. Л. 245.
61. Там же. Л. 246.
62. Омский вестник. 1918. № 145 от 19 (6) июля. С. 3.
63. ГАРФ. Ф. 5873. Оп. 1. Д. 5. Л. 149, 150.
64. Горбунов П.П. Развитие революции в Сибирском казачьем войске// Трудовое казаче-ство. М., 1918. № 3 от 26 мая. С. 4.
65. ГАРФ. Ф. 1235. Оп. 81. Д. 2. Л. 149об.
66. ГАОО. Ф. 1706. Оп. 1. Д. 215. Л. 30.
67. Павловский П.И. Анненковщина: По материалам судебного процесса в Семипалатинске 25.VII – 12.VIII.1927 г. М.; Л., 1928. С. 19.
68. ГАРФ. Ф. 5873. Оп. 1. Д. 5. Л. 150; Вольный казак. 1918. № 3 от 23(10) февраля. С. 3.
69. ГАОО. Ф. 1707. Оп. 1. Д. 10. Л. 3об.
70. Краткий очерк деятельности Омского военно-окружного комитета (за время от 14/1 февраля по 3 марта с.г.). Доклад тов[арища] Рускиса// Западная Сибирь. Омск, 1918. № 1. С. 29.
71. Дневник 4-го Чрезвычайного круга Сибирского казачьего войска. С. 127.
72. «Подкопейкинцы» не унимаются// Вольный казак. 1918. № 7 от 7 марта (22 февраля). С. 1-2.
73. Заика Л.М., Бобренев В.А. Указ. соч. С. 70.
74. Там же.
75. Атаман Анненков// Казачья речь (Троицк). 1918. № 6 от 27(14) августа. С. 4.
76. Алтай (Бийск). 1918. № 34 от 26(13) февраля. С. 3.

[185]
77. Сеславин. Отчаянная вылазка контрреволюционеров// Вольный казак. 1918. № 3 от 23(10) февраля. С. 1; Революционная мысль (Омск). 1918. № 29 от 21(08) февраля. С. 5.
78. См.: Шулдяков В.А. Гибель Сибирского казачьего войска. М., 2004. Кн. 1. С. 54-58.
79. Виноградов Ф. Десять лет назад. Поповско-анненковское выступление// Рабочий путь (Омск). 1927. № 219 от 24 сентября. С. 2.
80. Цит. по ст.: Заика Л.М., Бобренев В.А. Указ. соч. С. 70.
81. Атаман Анненков// Казачья речь (Троицк). 1918. № 6 от 27(14) августа. С. 4.
82. Вольный казак. 1918. № 3 от 23 (10) февраля. С. 3.
83. Белая Россия: Альбом № 1/ Составитель – С.В. Денисов. Нью-Йорк: Издание Главного правления Зарубежного союза русских военных инвалидов, 1937. С. 55.
84. Там же.
85. Вольный казак. 1918. № 3 от 23 (10) февраля. С. 3.
86. Первый Сибирский императора Александра I кадетский корпус. Шанхай, 1940. С. 205; Белая Россия: Альбом № 1. С. 54-55.
87. ГАРФ. Ф. 5873. Оп. 1. Д. 5. Л. 150об.
88. Революционная мысль (Омск). 1918. № 29 от 21(08) февраля. С. 5.
89. ГАОО. Ф. Р-2070. Оп. 1. Д. 5. Л. 21-21об.
90. Вольный казак. 1918. № 3 от 23 (10) февраля. С. 4.
91. Известия Западно-Сибирского и Омского областного исполнительных комитетов Сове-тов крестьянских, рабочих и солдатских депутатов и Омского Совета рабочих, солдат-ских и крестьянских депутатов (Омск). 1918. 19(06) апреля; ГАОО. Ф. 1064. Оп. 2. Д. 14.
92. АУФСБОО. Д. П-14195. Л. 18.
93. Краткий очерк деятельности Омского военно-окружного комитета (за время от 14/1 февраля по 3 марта с.г.). Доклад тов[арища] Рускиса// Западная Сибирь. Омск, 1918. № 1. С. 29.
94. Вольный казак. 1918. № 3 от 23 (10) февраля. С. 3.
95. Познанский В.С. «Был он твердокаменным, надежным большевиком» // Прииртышье мое. Кн. 2. Омск, 1990. С. 156.
96. Реставрирование знамен// Иртыш. Омск, 1919. № 8. Ч. офиц. С. 4.
97. Заика Л.М., Бобренев В.А. Указ. соч. С. 70.
98. Дело Сибири (Омск). 1918. № 8 от 24 (11) февраля. С. 4.
99. «Подкопейкинцы» не унимаются// Вольный казак. 1918. № 7 от 7 марта (22 февраля). С. 1-2.
100. Вольный казак. 1918. № 22 от 5(23) апреля. С. 2.
101. ГАОО. Ф. 683. Оп. 1. Д. 5. Ч. 1. Л. 143.
102. Незабытые могилы: Российское зарубежье: Некрополи, 1917 – 1997. Т. 5. М., 2004. С. 624.
103. Филимонов Б.Б. На путях к Уралу: Поход Степных полков летом 1918 г. Шанхай, 1934. С. 19.

[186]
104. Иртыш (Омск). 1917. № 16 от 16 декабря. Прил. С. 1.
105. Краткий очерк деятельности Омского военно-окружного комитета (за время от 14/1 февраля по 3 марта с.г.). Доклад тов[арища] Рускиса// Западная Сибирь. Омск, 1918. № 1. С. 29-30.
106. Карлов А.А. Омский Совет рабочих и солдатских депутатов// В огне революции и гражданской войны: Воспоминания участников. Омск, 1959. С. 46-47. Мемуарист явно неточен в датах и путается в последовательности событий.
107. Краткий очерк деятельности Омского военно-окружного комитета (за время от 14/1 февраля по 3 марта с.г.). Доклад тов[арища] Рускиса// Западная Сибирь. Омск, 1918. № 1. С. 30.
108. Атаман Анненков// Казачья речь (Троицк). 1918. № 6 от 27(14) августа. С. 4.
109. ГАОО. Ф. 1503. Оп. 1. Д. 1. Л. 7; Ф. 2200. Оп. 1. Д. 80. Л. 30.
110. ГАРФ. Ф. 5873. Оп. 1. Д. 5. Л. 150.
111. Заика Л.М., Бобренев В.А. Указ. соч. С. 70.
112. ГАРФ. Ф. 5873. Оп. 1. Д. 5. Л. 150об.
113. Там же. Л. 149.
114. Порох М.В. Революционные казаки в борьбе за власть Советов// В огне революции: Сб. восп. Алма-Ата, 1957. С. 177.
115. Заика Л.М., Бобренев В.А. Указ. соч. С. 70.
116. Кучковский Николай Павлович (1890 – не ранее 1932) — сын богатого казака станицы Акмолинской, скупщика крупного рогатого скота и зерна. Учился в Петропавловском реальном училище. На действительной военной службе с 1912 г. В Лейб-гвардии Свод-но-казачьем полку. Вахмистр. Участник I мировой войны. Прапорщик 7-го Сибирского казачьего полка. Герой свержения советской власти в Акмолинске. Военный комендант г. Акмолинска. Хорунжий (01.11.1918). В качестве начальника Акмолинского отряда участвовал в подавлении Мариинского крестьянского восстания в Атбасарском уезде. С августа 1919 г. младший офицер Отдельной Атаманской сотни. Сотник. В ноябре 1919 г. командир Атаманской сотни. Участник Великого Сибирского Ледяного похода. Подъесаул. В Дальневосточной армии. Есаул. Белоэмигрант в Китае. В 1932 г. избран помощником станичного атамана Корниловской станицы Сибирского казачьего войска в Шанхае.
117. Матвеев Николай Иванович (1895 – не ранее 1922) — сын священника, уроженец Харь-ковской губернии. Окончил Харьковскую двухклассную семинарию. На военной служ-бе с 22.09.1914 г. Участник I мировой войны. Награжден Георгиевским крестом 4-й ст. (1915). Окончил Елисаветградское кавалерийское училище. Прапорщик (01.02.1916). Младший офицер сначала 1-й Сибирской казачьей запасной сотни (Тверь), затем 6-й сотни 4-го Сибирского казачьего полка. С 13.04.1916 г. младший офицер Отряда особо-го назначения Сибирской казачьей дивизии. Хорунжий (28.10.1916). Сотник (1917). Помощник Анненкова при возрождении

[187]
партизанского отряда. Ценя Матвеева за храбрость и деятельное участие в борьбе с большевиками, Анненков сначала видел в нем своего заместителя и пытался воспитать его в соответствующем духе. Однако обуздать страсть Матвеева к женщинам, вину и картам не удалось, и, разочаровавшись в нем, атаман в конце лета 1918 г. при развертывании отряда не дал ему ответственного поста. Обидевшийся Матвеев ушел из отряда. Уехал в Харбин. В 1920 г. прибыл в Читу, два-три месяца просидел в советской тюрьме, был прощен и определен на военную службу. Инспектор кавалерии Народно-революционной армии Дальневосточной республики. Осенью 1922 г. в боях под Мона-стырищем командир красной кавбригады.
118. Размазин Николай Иванович (1894 – до 1936) — из казаков Семипалатинской области. Окончил Омскую мужскую гимназию. На военной службе с 01.01.1916 г. Окончил 8-месячный ускоренный курс Оренбургского военного училища. Прапорщик (01.06.1917). Младший офицер 1-й сотни 1-го Сибирского казачьего запасного дивизиона (Тверь). Командир пулеметной команды Кольта при штабе Сибирской казачьей дивизии. Участ-ник I мировой войны. Хорунжий (1917). В начале вооруженной борьбы партизанского отряда Анненкова с красными ранен под станицей Мельничной (май 1918 г.). Сотник. В феврале 1919 г. начальник конной части при Павлодарском штабе пополнения отряда атамана Анненкова. С 10 мая 1919 г. командующий Конным дивизионом Партизанской дивизии Анненкова. В конце 1919 г. войсковой старшина, командир Конвойного парти-занского полка Партизанской дивизии. В 1922 г. в Приморье командир Лейб-Атаманского полка Партизанского отряда атамана Анненкова. Полковник. Белоэми-грант в Китае. Со своими бывшими подчиненными работал на Фушуньских угольных копях. В конце 1924 г. привел сибирских казаков в Русскую группу Шаньдунской армии китайского генерала Чжан Цзу-чана (на станцию Ченг-Сиен Тяньцзинь-Пукоуской железной дороги). Командир 2-го эскадрона Конного дивизиона Русской группы. Май-ор Китайской Армии. В январе 1926 г. ранен. С 01.03.1926 г. командир Отдельного конного дивизиона 165-й бригады 65-й дивизии. Затем командир 2-го Конного полка. Снова ранен и вышел в отставку. Жил в гг. Тяньцзин и Мукден. Похоронен в Мукдене.
119. Возможно, М. Попов.
120. ГАРФ. Ф. 5873. Оп. 1. Д. 5. Л. 149.
121. Западная Сибирь. Омск, 1918. № 5. С. 15.
122. Мартьянов С., Мартьянова М. Указ. соч. С. 91 (из Обвинительного заключения).
123. Вольный казак. 1918. № 26 от 21 (08) апреля. С. 3.
124. Вольный казак. 1918. № 25 от 18 (05) апреля. С. 3.
125. Вольный казак. 1918. № 26 от 21 (08) апреля. С. 3.
126. Постановления 4-го Чрезвычайного войскового круга Сибирского казачьего войска. Г. Омск 4 – 18 июля (21 июня – 5 июля) 1918 г. Омск, 1918. С. 17.

[188]
127. Вибе П.П. Омское Прииртышье в период гражданской войны: Хроника событий// Изве-стия Омского государственного историко-краеведческого музея. Омск, 1994. № 3. С. 235.
128. Приказ Сибирскому казачьему войску № 490. Г. Омск, декабря 13 дня 1918 г.// Иртыш. 1918. № 41. Ч. офиц. С. 1; Иртыш. 1918. № 42. С. 12.
129. Иртыш. 1919. № 9. Ч. офиц. С. 1 (приказ СКВ № 130 от 14.03.1919 г.).
130. Ларьков Н.С. Начало Гражданской войны в Сибири: Армия и борьба за власть. Томск, 1995. С. 146, 235.
131. Заика Л.М., Бобренев В.А. Указ. соч. С. 70.
132. Косарев В.М. Первая Советская власть в Сибири// Советская Сибирь (Новониколаевск). 1921. № 244 (604) от 7 ноября. С. 1.
133. Мартьянов С., Мартьянова М. Указ. соч. С. 91 (из Обвинительного заключения).
134. Ларьков Н.С. Указ. соч. С. 146-147.
135. Там же. С. 68, 147, 239.
136. Там же. С. 68, 234.
137. Окулич И.К. Мои воспоминания// ГАРФ. Ф. 5881. Оп. 1. Д. 410. Л. 5-6; Воспоминания А.Н. Тялшинского// Енисейские казаки: Памятка Енисейского казачьего войска. Хар-бин, 1938. С. 147; Шекшеев А.П. Гражданская смута на Енисее: победители и побеж-денные. Абакан, 2006. С. 96-97.
138. Ларьков Н.С. Указ. соч. С. 147, 236.
139. Пашков П.В. Ордена и знаки отличия Гражданской войны 1917 – 1922 гг.// Записки Русской академической группы в США. Т. XIX. Нью-Йорк, 1986. С. 250; Ордена и знаки отличий Гражданской войны. Календарь 1987. Б.м.: Изд-во «Посев», б.г. Март.

Опубликовано:
Шулдяков В.А. К предыстории «анненковщины»: Отряд особого назначе-ния Сибирской казачьей дивизии в марте 1917 – феврале 1918 года// Недбаев-ские исторические чтения. 31 марта 2007 г., 18 ноября 2008 г. – Омск: Изд-во ОмГПУ, 2008. – С. 158-188.